Единственное, что огорчало Марко — это то, что у него нет проблем со зрением. Он с вожделением смотрел на очки и вздыхал. Зато желания учиться, было хоть отбавляй.

Альберт постоянно возмущался из-за того, что Марко постоянно лез на передовую и был готов спасать всех и каждого ценой своей жизни. Привычка это делать сильно огорчала Альберта, который вынужден был его оттаскивать, ругать, отчитывать, отстранять от дежурств. Не помогало. При первой же возможности рискнуть, Марко таки рисковал. На семейном совете встал вопрос об увольнении Марко из инквизиции, что для Марко было трагедией. В итоге я решила поговорить с ним. В процессе разговора выяснилось, что дело в… фамилии и в том, что совершил его отец. Марко всеми силами пытался доказать, что он больше не сын ректора. Он — инквизитор! И его магия служит на благо! Как вы не понимаете?

Правительство обсудило этот вопрос неоднократно, обмениваясь поцелуями. Альберт заметил, что уже неоднократно слышал от своих подчиненных «сын ректора». Конечно, это пресекалось, наказывалось, но… Людская память очень избирательна. Она помнит только зло. Чтобы оправдать себя в своих же глазах, они свалили все на бедного Марко, вспомнив с чего все началось. Марко держался, тренируя презрительный взгляд и несвойственную для столь юного возраста выдержку. Его пытались травить в патрулях, зная, что Марко слишком горд, чтобы побежать жаловаться и слишком дисциплинирован, чтобы ответить на провокацию. Прошлое действительно тяготило его.

В итоге Альберт не выдержал. Он заявил о том, что Марко — его сын. И точка. И с этого момента носит фамилию Краммер. Но в отличие от «папы-ректора», «отец- инквизитор» гонял Марко и в хвост и в гриву, не давая спуску и поблажек. Все, что другим инквизиторам сходило с рук, Марко не прощалось никогда.

Первое время на Марко было страшно смотреть. Работа-учеба, работа-учеба. Я не выдержала и заметила, что поговорю с Альбертом. Марко возмутился, отрываясь от учебника: «Я не хочу опозорить фамилию Краммер!». И снова обложился книгами. А однажды, лежа у меня на груди, Альберт заметил, что глядя на Марко он видит себя. И если бы не «отойдите, я сам справлюсь!» все было бы вообще замечательно.

Я вошла в комнату, понимая, что сейчас ко мне будет много вопросов… И пощады мне не будет. Разве что потом пожалеют. Накажут, а потом снова пожалеют… Как обычно.

Альберт сидел в кресле, разглядывая решение Марко. Марко уже получил новое задание и сидел за столом, напряженно думая и сосредоточенно что-то выписывая из книг.

Раздался голосок и топот ног. Из смежной комнаты вырвалось маленькое чудо, спасая маму от неминуемой расправы. Теория вероятности и закон подлости работают в паре. Это — трогательная попытка Альберта низвергнуть свежеизбранного канцлера от магии в декрет. «Мама! Папа! Малко! Я плоснулась!» Мисс Сто Движений в Секунду тут же схватило свою любимую игрушку — мамин старый планшет, стянуло у Марко ручку, заглянуло в книги, поморщило носик, встряхнуло русыми волосами и нарисовало «каляку-маляку» на своем листочке. Критично осмотрев свою работу, мисс Я Пишу Статью Не Мешайте, добавила к «каляке-маляке» еще что-то, высунув язык от усердия.

Через пару секунд оно бросилось ко мне показывать «лаботу». Я вздохнула, глядя на планшет и корявые буквы, хаотично собранные со всего алфавита, похвалила и только хотела поцеловать… Все. Не успела! Маленькое чудо бросилось к Марко, брать «интелвью».

— Малко! Ты любишь папу? — поинтересовался маленький «урналистик», положив планшет на стол. Это я случайно оговорилась, и теперь мы называем наше маленькое чудо «урналистиком» из за того, что каждая бумажка превращается в «статью», а потом отправляется в корзину для бумаг. Из всех игрушек, которые у нее были, а поверьте, их было столько, что хватило бы целому детскому саду, ибо раскрутить папу на новую игрушку для нас — плевое дело, планшет и ручка были самыми любимыми.

— Я безмерно уважаю Мистера Краммера, — начал Марко со вздохом, листая книгу. — Я ему очень благодарен. Он стал для меня настоящим отцом. Я хочу во всем походить на него и буду стараться!

— Говоли медленней. Та-а-ак! Малко, а маму любишь? — наседал на него четырехлетний «урналистик» по имени Элизабет, названный единодушно в честь бабушки. — Малко! Отвечай!

— Да, я очень люблю Мистера и Миссис Краммер! — ответил Марко, откладывая учебник и беря на колени маленькую егозу. Но фирменная заноза, переходящая по наследству по женской линии, не дала ей усидеть на месте. Поправляя задравшуюся юбку, демонстрируя всем окружающим кружевные панталоны, Мисс Наследница Особой Приметы решила, что без внимания остался папа, в связи с чем, нужно срочно исправлять несправедливость. Вы не подумайте, что папу она любит меньше нас. Папу она любит больше всех. Она считает своим долгом оставить папу на десерт.

Маленький «урналистик» бросился к папе, споткнулся о ковер и упал. Быстрее всех среагировал папа, бросившись к ней и беря ее на руки.

— Больно? — в голосе папы была вся мировая скорбь. Папа прижимал к себе свою маленькую радость и наказание по совместительсту, целуя ее в висок. В этот момент в голосе папы звучали такие нотки, от которых мне становилось завидно. — Я же тебе говорил. Не нужно бегать. Я кому говорил? Кто меня не послушал и упал? Сильно больно?

— Нет! — чихнул «урналистик», обнимая папу. Все. Теперь Мисс Точная Копия Мамы пожинает плоды маминой работы над папиной психикой. Папины волосы наматываются на детские пальчики, детские губы звонко целуют папу в щеку, маленькие ручки отрывают папе пуговку, гладят его, а маленький нос тыкается в его грудь…

А папа тает и млеет. Папа в восторге, одергивая на Мисс Мне Щекотно платье. Только у папы на руках «урналистик» может посидеть дольше пяти минут, болтая в воздухе непоседливыми ножками в красивых туфельках. Папа вдруг вспомнил, что нам нужно тренировать букву «р». «Урналистик» порычал. Все. А что вы хотели?

— Я закончил! — произнес Марко, вставая и протягивая Альберту листок.

Альберт пробежал глазами решение, придерживая егозу одной рукой.

— Неправильно. Проверяй. В книги не заглядывай. Ты должен знать наизусть.

Марко вздохнул, взял лист и сел проверять. «Урналистик» сполз с папиных колен, а потом подошел к Марко, дернув его за рукав. Марко наклонился. Мисс Конспирация встала на цыпочки и заявила, ничуть не понижая голос:

— Я отвлекаю папу, а ты смотлишь в книгу! Договор-р-рились?

Мама, выдыхай… Еще выдыхай… Папа уже выдыхает, теперь моя очередь.

— Як миссис! — заявил «урналистик», вылетая пулей за дверь. Топот детских ног раздавался по коридору. Бух! Я дернулась к двери, а потом услышала звонкое: «Все нолмально!». «Приличные девушки не бегают по коридорам!» — раздалось в ответ. — "Осторожней, я несу посуду! Скоро будем ужинать!"

— Итак, — улыбнулся Альберт, подзывая меня к себе и усаживая на свои колени. — А теперь наш маленький канцлер от магии расскажет мне, кто живет в канализации?

— А он большой? — спросила я, чувствуя, как меня целуют в шею.

— Большой… — услышала я вздох.

— Чешуйчатый? — поинтересовалась я, перебирая в голове возможных авторов «канализационного шедевра».

— Больше да, чем нет, — сузил Альберт круг моих «подозреваемых». Вот заразы, слили в канализацию головастика! Ничего, завтра их ждет разбор полетов.

— Но есть и хорошая новость. Инквизиция довольная вашей работой. Магических помоев обнаружено не было, — произнес Альберт, гладя меня по плечу. Я сидела и вдыхала запах его волос. Любимый запах… Внезапно раздался крик! Кричала миссис Бэнгз!

Мы втроем, чуть не поседели! Альберт поставил меня на землю. Марко метнулся к двери. Через минуту мы открыли дверь столовой, откуда доносились пронзительные крики.

В углу сидела миссис Бэнгз и орала, рядом с ней валялись разбитые тарелки. Но это была ерунда. Посреди комнаты стояла «урналистка» а перед ней стоял Боня. Даже у меня сердце, чуть не встало.

— Альберт… — простонала я, с ужасом глядя на картину.